МОСКВА, 15 сен — ПРАЙМ. Непростая ситуация в российской экономике вносит коррективы и в донастройку налоговой системы страны, говорит замглавы Минфина РФ Алексей Сазанов. В интервью агентству "Прайм" в рамках Московского финансового форума он рассказал, будет ли Минфин менять налогообложение ИИС и расширять шкалу НДФЛ, планирует ли повышать ставку подоходного налога для работающих за границей россиян, какая отрасль получает наибольшие налоговые льготы и почему нельзя обнулить НДС для салонов красоты в отелях. Беседовали Елена Савинова и Мария Трубникова.

- Алексей Валерьевич, мы слушали налоговую сессию форума, участники обратили внимание на непредсказуемость налоговой политики. Каких налоговых изменений нам все-таки надо ждать в среднесрочной перспективе?

— В обсуждениях настройки налоговой системы нужно все-таки разделять два направления.

У нас есть текущая, рутинная работа, когда мы видим какие-то пробелы, несовершенства в налоговом законодательстве и вносим правки. Они носят больше точечный, не принципиальный характер. Это мы имеем в виду, когда в рамках основных направлений налоговой политики говорим, что в следующем году планируем ту или иную донастройку налогового законодательства. Например, сейчас из ключевого — готовим определенные корректировки в части НДФЛ. Планируем совершенствование индивидуальных инвестиционных счетов для стимулирования долгосрочных сбережений, а также донастройку налогообложения процентов по депозитам, чтобы долгосрочные вклады также имели право на вычет необлагаемых минимумов. Это как раз текущая работа, когда мы устраняем существующие пробелы.

Одновременно с этим есть другое направление — это более глобальные принципиальные вопросы. Например, в прошлом году мы вводили акциз на сталь, переходили к расчету НДПИ на железорудное сырье и коксующийся уголь от рыночных котировок. Такие изменения связаны с тем, что в моменте возникают определенные дополнительные расходные обязательства бюджета, которые при консервативной бюджетной политике, естественно, требуют изыскания дополнительных источников дохода.

Сейчас как раз идет бюджетный процесс, формирование объема расходных обязательств на ближайшую трехлетку. Наша работа в части налоговой политики до конца года будет определяться исходя из этого объема. Если доходов будет недостаточно, понятно, что в определенный момент нам нужно будет искать дополнительные источники пополнения бюджета. И здесь все будет определяться тем, в каком объеме потребуется дополнительное финансирование. Пока не определен объем расходных обязательств бюджета, говорить о налоговой настройке, которая возможна на предстоящий период, слишком рано.

- Вы упомянули индивидуальные инвестиционные счета. Планируете расширять вычет по НДФЛ в рамках ИИС?

— Мы сейчас с коллегами из профильных департаментов Минфина прорабатываем вопрос по совершенствованию ИИС в целом. В начале следующего года выйдем к каким-то конкретным предложениям. Расширять вычет не планируется, сейчас у нас нет источников для этого, но будем донастроивать налоговый режим для повышения эффективности этого инвестиционного инструмента.

- Если говорить о донастройке НДФЛ, вы планируете в дальнейшем какие-то еще корректировки налогообложения физлиц?

— Летом мы подготовили законопроект, которым вносятся уточнения в особенности налогообложения выплат дистанционным сотрудникам российских компаний, которые работают за рубежом. То есть это сотрудники, которые получают доходы по трудовым договорам или по контрактам ГПХ от источников в России, но при этом работают удаленно.

Сейчас, когда сотрудники работают удалённо, они, по сути, могут не быть налоговыми резидентами ни одной страны. Соответственно, у них просто не возникает обязанность по уплате налогов. Конечно, мы считаем, что эти работники должны платить НДФЛ. Поэтому предложили совершенствование законодательства в этой части.

Другой разговор, справедлива ли для таких сотрудников ставка 30%, которая у нас установлена для нерезидентов, если они граждане России, но работают удаленно из других стран? Может быть, опустить ее до 13% (или 15%, если они перешли порог в 5 миллионов рублей)? Тут есть предмет для дискуссии. Интуитивно позиция Минфина — наверное, справедливо сохранить для них уровень налогообложения, который был до утраты резидентства. Кто-то может сказать, что они уехали из страны, почему для них нужно сохранять уровень налогообложения как для тех, кто работает в России. Пусть платят по ставке 30%, как и те нерезиденты, которые никогда не осуществляли свою деятельность в России. Мы открыты для обсуждения этого вопроса, чтобы найти какой-то разумный консенсус.

- То есть финального решения снизить ставку для таких работников сейчас пока нет, такой законопроект не разработан?

— Сейчас на первом этапе ключевая задача — вовлечь трудовые выплаты дистанционным работникам за рубеж в российскую налоговую базу. Уровень налоговой ставки — это следующий вопрос, который мы, безусловно, будем обсуждать и с объединениями различными, и на площадке Госдумы. Этот вопрос стоит на повестке, мы будем его рассматривать.

- Вы ожидаете каких-то существенных доходов бюджета от налоговых поступлений работающих удаленно россиян?

— У нас нет цели получить какие-то дополнительные доходы за счет этих изменений. Наша задача сохранить налоговую базу для региональных бюджетов. Раньше дистанционная форма занятости была распространена не очень широко. Теперь дистанционный формат работы становится все более популярным — сотрудники по различным причинам работают удаленно, в том числе из других стран. Важно, чтобы от выплат этим сотрудникам сохранились поступления по НДФЛ в бюджеты регионов вне зависимости от того, что изменилась форма занятости.

- Не так давно в России была введена прогрессивная ставка НДФЛ. Как вы оцениваете результаты?

— Знаете, когда мы вводили элемент прогрессивной шкалы, были опасения, которые звучали со стороны различных экспертов, что часть зарплат может уйти в тень и сократятся поступления налога. По факту мы этого не видим. Опыт оказался достаточно успешный. Например, за прошлый год мы собрали дополнительно 83 миллиарда рублей от увеличения ставки НДФЛ до 15% для зарплат свыше 5 миллионов. По итогам 2022 года ожидаем уже порядка 130 миллиардов дополнительных поступлений, в 2023 году — порядка 144 миллиардов. То есть мы, наоборот, наблюдаем определенную прогрессию, видим, что в тень никто не уходит и НДФЛ стабильно уплачивается.

- А дальше повышать или расширять эту прогрессивную ставку планируете?

— На данный момент не планируется. Таких обсуждений нет.

- В этом году бизнесу был предоставлен достаточно большой пакет налоговых льгот, но в Минфин продолжают поступать новые заявки. Насколько вы оцениваете объем расходов текущего года на эти налоговые льготы?

— По текущему году оценивать еще рано. Если смотреть 2021 год — то у нас общий объем налоговых расходов, включая и инвестиционные, и социальные налоговые льготы, — это порядка 7 триллионов рублей без учета льгот по таможенным платежам и НДС. Из них только инвестиционных налоговых льгот и преференциальных налоговых режимов где-то на 2 триллиона рублей. Это общий объем налоговых расходов, который сейчас предоставляется в рамках налогового законодательства. И с каждым годом этот показатель будет увеличиваться.

- Кто, в основном, является получателем этих льгот?

— Льготы получают разные сектора. Но, конечно, самый большой объем инвестиционных налоговых льгот приходится на нефтегазовую отрасль. Это ключевой сектор для российской экономики, который обеспечивает самые большие налоговые поступления, естественно, и объем налоговых льгот в этом секторе самый высокий.

- Сейчас очень много льгот выдается по конкретным месторождениям, конкретным компаниям на их проекты. Думали ли вы о том, чтобы как-то оптимизировать возможно налоги, в части НДПИ, НДД и т.д., чтобы все компании могли примерно на равных условиях работать?

— Мы сейчас находимся ситуации внешнего шторма. В этих условиях у нас на счету каждый рубль. Поэтому было бы неправильно сейчас осуществлять какую-то долгосрочную настройку, вносить значительные изменения в налоговое законодательство. Особенно затрагивающие ключевую отрасль, которая является основным источником доходов бюджета.

Сначала шторм должен утихнуть. А когда ситуация успокоится, уже можно будет говорить о каких-то системных изменениях. Тогда будет больше ресурсов для этого — и финансовых, и возможности посвятить этому время, провести широкие обсуждения с привлечением всех заинтересованных сторон в более спокойной атмосфере.

Но несмотря на невозможность реализовывать на данном этапе системную настройку, нужно понимать, что есть отдельные месторождения, которые в текущих налоговых условиях не разрабатываются, но если перевести их с одного налогового режима на другой, то они будут вовлечены в разработку — с них будут уплачиваться НДПИ, экспортные пошлины, будут обеспечены новые рабочие места. Конечно, такие ситуации мы готовы рассматривать. И там, где мы видим и экономическую, и бюджетную эффективность, будем также расширять периметр НДД.

Рассматривая отдельно каждый случай, мы четко видим последствия. Есть ли в проекте бюджетная эффективность, то есть будут ли в долгосрочной перспективе дополнительные доходы бюджета, и есть ли экономическая эффективность для компаний — расширение и модернизация производства, создание рабочих мест. При таком подходе к предоставлению льгот реализуется как положительный бюджетный эффект, так и дополнительные возможности развития для компаний.

Если же мы делаем какие-то значительные системные изменения, всегда могут быть перекосы. Под перевод на другой налоговый режим могут попасть те, кто продолжает нормально работать и в текущей системе налогообложения. В этой ситуации мы потеряем доходы бюджета. Сейчас мы точно не можем себе этого позволить.

Исходя из этого мы вынуждены прибегнуть к такому подходу, когда рассматриваем каждое месторождение индивидуально и принимаем отдельные решения.

- Планируете ли Вы как-то скорректировать механизм топливного демпфера, может быть в текущем году?

— По демпферу мы не планируем дополнительных изменений в этом году. К этому вопросу нужно будет вернуться в январе следующего года, когда вступит в силу эмбарго на российские нефтепродукты, и тогда уже оценивать, как развивается ситуация на топливном рынке.

- А вот еще на ВЭФ глава Минприроды заявлял, что хотел бы, чтобы месторождения с трудноизвлекаемыми запасами получали пониженный коэффициент по НДПИ. Прорабатывается ли сейчас этот вопрос, есть какие-то уже льготы по этой теме?

— На данный момент нет. Мы пока не получали детальных финансово-экономических обоснований по каким-либо месторождениям, на текущем этапе не было таких инициатив для рассмотрения.

- Все-таки есть тенденция к сокращению месторождений, к их истощению в России. Как вы считаете, нужно ли поддерживать ТРИЗ и насколько это будет дорого для бюджета — поддерживать все проекты, которые направлены на разработку и на добычу трудноизвлекаемых запасов?

— Хороший вопрос. Здесь важно сначала определиться, что такое ТРИЗ. На данный момент ТРИЗ — это аббревиатура из четырех букв, которая всем очень нравится, потому что ТРИЗом можно обозвать все, что угодно.

Когда говорят, что у нас растет доля трудноизвлекаемых запасов, предполагается что она растет за счет чего? Просто за счет того, что все больше традиционных запасов начинают называться ТРИЗ из-за истощенности? Обводненные месторождения тоже уже называют ТРИЗ. С таким подходом любое месторождение в силу просто естественных геологических, физических процессов рано или поздно станет ТРИЗ, и их доля будет расти всегда. Тогда надо просто сказать: мы со всех этих месторождений перестанем брать НДПИ или существенно его сократим, при этом забудем о своих расходных обязательствах, но зато будем разрабатывать ТРИЗ.

Я считаю, что при предоставлении господдержки все должно определяться экономикой. Если мы видим, что определенные месторождения объективно нуждаются в поддержке и при сегодняшней налоговой системе какие-то запасы не разрабатываются, в таком случае вообще не важно ТРИЗ это или нет. Здесь ключевое — есть ли экономическая эффективность в разработке месторождения, есть ли эффективность от уплотнения сетки скважин, есть ли возможность вовлечь эти запасы в разработку в сегодняшних условиях. Вот что нужно оценивать.

Мы сейчас действительно видим, что есть месторождения, которые при сегодняшней налоговой системе не разрабатываются. Такие участки мы переводим на НДД, создаем дополнительные налоговые стимулы, чтобы они вовлекались в разработку, и будем продолжать эту работу.

- А вы планируете как-то уточнить понятие ТРИЗ для налогового кодекса?

— Даже если и определять ТРИЗ, это нужно делать в отраслевом законодательстве. Если в отраслевом законодательстве нет понятия ТРИЗ, то вводить его в налоговых целях неправильно.

- То есть сначала нужно отрасли этим заняться, и только потом уже можно подключать Минфин?

— Конечно, если говорить о самом понятии ТРИЗ. Но я в любом случае предлагаю исходить из экономики.
Понимаете, могут быть совершенно разные условия разработки месторождений. Например, если у вас даже низкопроницаемые пласты, которые признаны ТРИЗ, но они расположены в регионе, где есть инфраструктура и установки подготовки нефти или газа, возможно и разработка ТРИЗ будет экономически эффективна в текущих налоговых условиях. А если это отдаленные месторождения, которые не относятся к ТРИЗ из-за хорошей проницаемости или пористости, но при этом там нет трубопроводов на расстоянии 300 километров и вам надо их построить — тогда у вас и традиционные месторождения в сегодняшней налоговой системе будут экономически неэффективны.

Не нужно ранжировать добычу исходя из того, ТРИЗ это или нет. Нужно исходить из того, есть ли экономика добычи на месторождении в текущем налоговом режиме. Если ее нет, мы должны создавать такие условия, которые позволят вовлекать эти запасы в разработку.

- Я бы хотела вернуться к налоговым льготам в целом. На Госсовете по туризму обсуждалось предложение расширить нулевой НДС на туроператоров, распространить его и на сопряженные с турбизнесом услуги — СПА, фитнес. Готов ли Минфин пойти на эту меру и как пострадает от этого бюджет?

— Мы исходим из того, что должен соблюдаться принцип равенства налогообложения.
Коллеги предлагают распространить льготу на сопутствующие услуги, которые предоставляются в отелях. То есть если СПА, ресторан, или парикмахерская расположены в отеле, то услуги, которые оказывает эта организация, будут облагаться нулевой ставкой НДС. А если точно такой же ресторан или парикмахерская расположены через дорогу, то они уже будут платить НДС по ставке 20%.

С точки зрения справедливости налогообложения, это неправильно — такое решение искажает конкурентное пространство. По сути дела, это приведет к тому, что все будут заинтересованы открывать точки в отелях. Но у бизнеса должен быть выбор, условия хозяйствования должны быть одинаковыми для всех — если ты не можешь арендовать место в отеле или тебя не устраивают арендные ставки, которые там предлагаются, через дорогу можно арендовать другое помещение в тех же налоговых условиях. Создавать искусственный перекос и приоритеты в одном месте за счет налогов — это неправильно.

Нулевую ставку НДС мы предусмотрели для всех мест по временному предоставлению жилья, вне зависимости от того, какой это отель, где он расположен, все они получают нулевую ставку. Так же и для услуг СПА, парикмахерских — если это не упрощенец, они платят НДС, и платить его они должны везде.

Более того, когда вводились льготы для гостиниц, мы хотели дать их туристическому бизнесу, чтобы строились новые отели, чтобы поддержать существующую туристическую инфраструктуру после пандемии. Это адресные меры, которые были направлены на поддержку конкретной отрасли. Мы не собирались поддерживать СПА или рестораны в отелях, потому что в противном случае вся отрасль целиком, которая занимается этими услугами, тоже оправданно попросит аналогичную льготу. Тогда и это надо обсуждать, нельзя говорить об обнулении НДС в привязке к каким-то конкретным зданиям. Это не соответствует базовому принципу налогообложения — справедливости.

- Раз мы заговорили про ресторанный бизнес, хотели бы спросить как раз про эту отрасль. С этого года был введен льготный налоговый режим для предприятий общепита. Можете уже оценить результаты?

— Действительно, у нас с начала года стартовал эксперимент для предприятий общественного питания, которые при соответствии определённым критериям освобождаются от уплаты НДС и применяют пониженные тарифы страховых взносов. Главной целью предоставления преференция для нас было обеление рынка труда в этом сегменте. Здесь мы уже видим положительный результат — за первые 5 месяцев ФОТ у участников эксперимента вырос на 50%, а количество работников — на 24%. Предварительно уже можно говорить об эффективности этой меры.

- Большой объем налоговых льгот в этом году получили IT-компании, в частности по страховым взносам. Как вы считаете, налоговая нагрузка на труд — она адекватна у нас? Или все-таки действительно этот уровень сильно бьет по российским компаниям?

— Здесь очень много зависит от бизнеса, поскольку у нас система налогообложения выстроена так, что тарифы страховых взносов уплачиваются работодателем. То есть не физическое лицо оплачивает за себя страховые взносы, как в отдельных странах, а компания уплачивает их за своих сотрудников или за работников, с которыми она заключила ГПХ.

Есть бизнес, где высокая доля затрат на труд в себестоимости товаров, работ, услуг. Для него тариф страховых взносов, конечно, играет ключевую роль. Если, условно говоря, 40-50% себестоимости занимают зарплаты, естественно, для конкурентоспособности такого бизнеса тарифы страховых взносов становятся определяющими.

А есть отрасли, где затраты на труд занимают всего 5-10%, и там не столь значим уплачиваемый тариф страховых взносов для конкурентоспособности бизнеса, способности продолжать работу, осуществлять инвестиции.

Поэтому имеет смысл выделять сектора экономики, где наиболее критичны именно тарифы страховых взносов и смотреть на их конкурентность в мире.

Безусловно, IT-индустрия, радиоэлектроника — это те сектора, где работает много людей, где высока доля затрат на труд, и, соответственно, тариф страховых взносов оказывают существенное влияние на их конкурентоспособность. Соответственно, чтобы стимулировать развитие этих секторов в России, для них были понижены тарифы страховых взносов. Но это не означает, что тарифы нужно снижать повсеместно во всех отраслях экономики. У нас тогда просто не останется источников для финансирования выплат пенсий нашим гражданам.

- А на какие-то другие отрасли, кроме IT, планируете ли распространять эту льготу?

— Как вы знаете, у нас уже также предусмотрены пониженные тарифы страховых взносов в других секторах, например, для малого бизнеса. Опираясь на экономический анализ, определяются те сектора, где снижение тарифов оправдано.

- Западные страны хотят ввести потолок цен на российскую нефть, чтобы ограничить доходы российского бюджета. Как вы считаете, удастся ли им это сделать, и как готовится Минфин к сокращению этих доходов? Рассчитывали ли вы потери, если такое случится?

— Меня учили, что наиболее эффективный способ определить цену товара — это найти точку баланса спроса и предложения. Цену должен определять рынок. А сейчас нам говорят, что будет некий новый инструмент, который идет в прямое противоречие с тем, чему учит экономическая теория с точки зрения эффективного распределения ресурсов и эффективного ценообразования.

Это эксперимент. Как пройдет этот эксперимент, я затрудняюсь сказать. Если он будет успешен, значит, то, чему нас учили, было неправильно. Давайте подождем. Но, безусловно, мы внимательно смотрим за теми инициативами, которые обсуждаются западными коллегами, и будем на них реагировать.