МОСКВА, 27 мая — ПРАЙМ. Аварии на промышленных объектах сегодня не редкость, предотвратить их помогут "умные" системы контроля. Президент Schneider Electric в России и СНГ Йохан Вандерплаетсе в интервью агентству "Прайм" рассказал, как компания помогает крупному бизнесу минимизировать риски на производстве, оценил инвестиции в российский сегмент и предрек рост спроса на электромобили и зарядные станции для них в России. Беседовали Елизавета Ворновицкая и Алена Волкова.

- Schneider Electric действительно долгое время работает в России, что изменилось за эти годы, чего вы достигли и какие у вас в дальнейшем планы по развитию бизнеса в РФ?

—  Компания Schneider Electric работает в России более ста лет. Конечно, сама компания стала совсем другой за это время. У нас очень богатая история. Мы больше ста лет назад занимались даже металлургией и производством оружия. Интересный факт: пушечный залп на крейсере "Аврора" во время Октябрьской революции был сделан из пушки производства Schneider. Позже к названию Schneider добавилось слово Electric, что обозначило переход компании в сферу энергетики, электричества и автоматизации.

Серьезно инвестировать в российское направление мы стали с начала 1990-х, в том числе, развивать местное производство. За последние шесть-семь лет мы вложили в него более 1 миллиарда долларов и продолжаем инвестировать. Планы у нас очень амбициозные.

Думаю, что мы работаем в сегменте бизнеса, который действительно интересен для России, а РФ, в свою очередь, интересна нам. Речь об автоматизации, цифровизации, энергосбережении, "зеленой" экономике. Сейчас это очень горячая тема. Россия идет по этому пути, а у нас есть предложения для российской промышленности, производства, жилых зданий. Мы смотрим с большим оптимизмом на наше будущее развитие в России.

- И раз уж вы сами сказали про инвестиции, какой объем вложений в российский сегмент запланирован в ближайшие годы?

— У нас есть пять заводов на территории РФ, планов приобретать новые активы пока нет. При этом мы планируем расширить и модернизировать наше производство на базе наших площадок. Например, до 2025 года на модернизацию завода Schneider Electric "Потенциал" в Козьмодемьянске в Марий Эл планируем направить порядка 20 миллионов евро.

- Почему именно в этот актив?

— Сейчас уже каждое третье электроустановочное изделие, которое продается на российском рынке, произведено на "Потенциале", и этот бизнес даже в 2020 году был крайне успешным. Как ни странно, это было связано с COVID: когда начался локдаун, люди не могли выезжать за границу, сидели дома, на даче, поэтому выбрали это время для ремонта. То есть, в 2020 году было неожиданное увеличение спроса именно на розетки.

В 2020 году нам было не так просто справиться с дополнительным спросом, поэтому сейчас приняли решение расширить наше производство на "Потенциале". Планируем увеличить объем выпуска продукции примерно на 30% к 2025 году.

Также у нас есть задача с помощью наших технологий помогать компаниям снижать выбросы углекислого газа. Более того, если они будут инвестировать в такие технологии, это обеспечит им существенную экономию. Мы проводим энергоаудит объекта и по его результатам предлагаем заказчику на выбор различные возможности.

Затем, в соответствии с выбранным планом, реализуем под ключ решения и гарантируем достижение эффекта. Если инвестиции в энергоэффективные решения принесут заказчику экономию на меньшую сумму, чем была рассчитана нами ранее, мы вернем эту разницу.

И вообще, за последние полтора года интерес крупных и средних российских компаний к решению задачи по снижению выбросов CO2 увеличился очень серьезно.

- В каких отраслях промышленности наибольший спрос на решения Schneider Electric?

- Мы работаем со всеми отраслями, начиная от нефтегазовой и заканчивая пищевой индустрией, предоставляем цифровые решения для промышленной автоматизации и управления электроэнергией. Конечно, b2b-сфера для нас основная, но у нас есть и бизнес по производству розеток и выключателей, которые есть у каждого из нас дома и которыми пользуемся каждый день.

Кроме того, мы используем сегментный подход, здесь мы работаем с определенной индустрией, мы клиентоориентированы.

Например, для нефтегазовой отрасли готовим комплексное предложение, в которое включены наши решения в области промышленной автоматизации, контроля за энергопотреблением, обеспечения бесперебойного электроснабжения, ремонта оборудования — все то, что может быть актуально для нефтегазовой компании. "Роснефть", "Газпром", "Сибур" — наши крупнейшие заказчики в России.

- А какая доля рынка у Schneider Electric в России?

— У нас есть, грубо говоря, три сегмента — распределение электроэнергии, инфраструктурные решения для центров обработки данных, промышленная автоматизация. В каждом сегменте мы сталкиваемся с разными конкурентами.

При этом каждый сегмент включает различные подразделения. Например, мы работаем в распределении электроэнергии низкого и среднего напряжения, но не высокого. В этом сегменте наша доля рынка в России — примерно 15-17%. В решениях для дата-центров мы без сомнения лидеры, там доля — более 40%, в промышленной автоматизации, по моей оценке, — 12%.

— Входит ли в сферу вашей деятельности решения для прогнозирования наступления аварий на промышленных объектах?

— Да, мы выпускаем такого рода датчики, которые помогают контролировать производственные процессы. Надо понимать, что ремонт может занять час или два, а может несколько недель. Это колоссальные финансовые потери для компании.

У нас был один объект в Азии, где, благодаря нашим инструментам, удалось предотвратить приостановку производственного процесса аж за шесть месяцев до того, как она могла бы произойти. И благодаря этому компания сэкономила значительную сумму — 300 миллионов долларов. Или вот еще пример — эффект от внедрения нашего цифрового двойника в ADNOC (Абу-Даби) составляет 70 миллионов долларов.

Вообще, в среднем, для НПЗ можно рассчитывать на средний эффект от внедрения полноценного цифрового двойника по управлению процессами, активами и энергоэффективностью в 10% потребления электроэнергии, 15% снижения времени простоя и 3% повышения маржинальности.

Я думаю, что можно было бы избежать многих крупных индустриальных аварий и, соответственно, сократить ущерб для окружающей среды, если бы такие решения были использованы на всех промышленных объектах.

- Schneider Electric предлагает решения для большого количества отраслей, в частности, для пищевой промышленности, расскажите как ваши решения помогают снизить риски в этой сфере?

— Главный риск на предприятии пищевой промышленности — это загрязнение продукции, поэтому пищевая безопасность — на первом месте. Наши решения, позволяют, среди прочего, свести к минимуму человеческий фактор и, как следствие, его влияние на сбой в системе контроля и безопасности. Наши программы помогают отслеживать соблюдение ключевых параметров процесса, весь путь продукта и его ингредиентов от фермы до прилавка. Вся эта информация отражена в специальном коде на упаковке.

- На сколько процентов упрощается процесс производства пищевых продуктов благодаря вашим решениям, насколько повышается прибыльность бизнеса?

- Эти значения колеблются в зависимости от специфики производства. При производстве молока или жвачки решаются немного разные задачи, с разным уровнем эффективности. Максимальный уровень экономии после внедрения наших решений на территории России составил 31%. Это очень существенное значение, сэкономленные средства предприятие может потратить на свое развитие.

Плюс уменьшается время простоя оборудования, что предоставляет предприятию возможность использовать его более интенсивно и увеличить количество производимой продукции без потери качества. Это оказывает прямое влияние на снижение себестоимости производства, что позволяет сдерживать рост цен на эти продукты.

- Вы сказали, что спрос на розетки рос во время COVID, потому что люди стали делать ремонты, а вырос ли спрос на технологии для "умного" дома в России?

— По оценке наших экспертов, эта область с каждым годом становится популярнее, и в России, в том числе. Интересно, что россияне больше внимания в функционале "умного" дома уделяют безопасности и удаленному контролю, а европейцы — экономии электроэнергии и управлению освещением.

- Как вы думаете, возможно ли, что в будущем все жилые помещения будут полностью "умными" и управляться голосом?

— Знаете, сначала я был очень скептичен, но теперь это уже естественный процесс. Я думаю, мы двигаемся в этом направлении.

- А в России? И вообще насколько финансово оправдан переход к системе "умный" дом?

— По нашим оценкам, уже сейчас голосом или с помощью приложений управляются не менее 5% домов в России. Не думаю, что в ближайшие 10 лет все жилые помещения оборудуют системами "умного" дома с управлением голосом, ведь в России есть и совсем старые здания, которые вряд ли удастся полностью переоборудовать.

"Умное" оборудование в большей части будет установлено в новый жилой фонд и в ремонтируемое жилье. Технологии умного дома становятся все более доступными и финансово оправданными для потребителей и управляющих компаний, например. Своевременно остановленная протечка воды с помощью технологии "умного" дома предотвратит расходы на ремонт помещения.

- "Умный" дом может использовать персональные данные?

— У нас, например, есть решения, для которых вообще не используются персональные данные. Допустим, часть офисного здания пустует — можно снизить уровень отопления. Но, как только "умная" система "понимает", что люди начинают работать в этих помещениях, сразу автоматически повышается температура. Это тот "умный" дом, который не использует персональные данные.

А есть другая задача, актуальность которой стала очевидна во время COVID. Мы прекрасно знаем, что даже после снятия основных ограничений, многие компании разрешают своим сотрудникам продолжать работать два рабочих дня на "удаленке", три — в офисе. Это значит, что задействовано меньше квадратных метров офисных помещений, потому что коллектив не находится на 100% в офисе.

И вот здесь появляется необходимость зарезервировать переговорную комнату, например. У нас есть мобильное приложение, которое позволяет спланировать рабочий график. Как раз в этом случае используются личные данные. Проще говоря, система может "знать", что конкретный человек в определенные дни находится дома, а в другие — в офисе.

- Как обезопасить себя в таком случае?

— Считаю, что этот вопрос решается на законодательном уровне. Мы, например, адаптировали наше приложение Advisor под российские законы, согласно которым дата-центр не должен находиться за рубежом. И если в другом случае это приложение подключается к облачному дата-центру, который может находиться в любой точке мира, в России оно работает с базой центра обработки данных, который находится на территории РФ.

- Насколько благодаря решениям компании ее клиенты могут снизить расходы на электроэнергию, есть ли конкретно по отраслям статистика, в какой из них наибольшее снижение?

— Не могу сказать, что степень снижения расходов на электроэнергию зависит от отрасли. Все зависит от конкретной компании, от конкретного технологического процесса и от того, какая работа была проведена до того, как компания начала свое "путешествие" в область энергоэффективности. Если до этого были реализованы кампании по энергосбережению, потенциал будет меньше. Если компания ранее не занималась этими вопросами, либо производственная площадка старая, либо более энергоемкое производство, то цифры будут другие.

В рамках проектов, которые мы уже реализовали в России, удалось достичь свыше 30% экономии и в ритейле, и в горнодобывающей промышленности, и в пищевой.

- Расскажите, как вы оцениваете перспективы электротранспорта в России.

— Глобально, конечно, положительно оцениваю. Раньше на Западе было две проблемы в этой области — высокая цена и продолжительность работы батареи. Сейчас появились доступные по цене модели и заряд батареи держат дольше.

И я хочу напомнить, что практически все крупные автопроизводители отказались от совершенствования двигателя внутреннего сгорания, переключаются на использование электромоторов. То есть, глобально перспективы у электротранспорта самые позитивные. Возможно каким-то образом изменится система хранения энергии, появятся новые аккумуляторы, или электроэнергия будет вырабатываться, например из водорода, на борту.

Для многих стран, которые сами не добывают углеводороды, электромобильность — это вопрос госбезопасности. Бензин они вынуждены где-то покупать, а электричество могут выработать самостоятельно. Например, ветро- или солнечной генерацией, гидростанциями.

В России все это развивается чуть медленнее, думаю, что из-за климата и по-настоящему длинных дистанций. Кто поедет сейчас на электрокаре из Москвы в Сочи? То есть, много есть объективных причин, почему процесс идет медленно. Но, дайте еще лет 10 лет, я уверен, что вы увидите очень большое количество электромобилей, может, даже большинство на дорогах.

- А спрос на зарядные станции для электромобилей в РФ растет в последние годы?

— Объем рынка относительно небольшой, но конкуренция на нем очень высокая. Ситуация усугубляется тем, что большинство заказчиков не имеют представления, как правильно организовать зарядную инфраструктуру, на что обращать внимание, как выбирать оборудование, как его монтировать и эксплуатировать.

Нужно понимать, что этим достаточно мощным оборудованием начинают пользоваться люди, не обладающие специальными знаниями. Наша компания придерживается высоких стандартов безопасности, зачастую даже превышаем эти требования. В 2019 году Schneider Electric в сотрудничестве с Jaguar Land Rover выпустила решение для новой модели электромобиля — Jaguar I-PACE, но оно подходит для любых электрокаров.

Востребованность зарядных станций на рынке мы видим четко, видим существенное увеличение и по опыту европейских стран ожидаем 1,5-2 кратный рост ежегодно в ближайшие несколько лет.

- Какие меры Schneider Electric принимает для снижения собственного углеродного следа и какие решения в этой сфере предлагаются для бизнеса?

— Мы делаем упор на такие ключевые направления, как борьба с изменением климата, ответственное производство и потребление, инновации в промышленности. На конец третьего квартала 2020 года 65% энергопотребления компании пришлось на возобновляемые источники энергии, а за последние полтора года нашим клиентам удалось избежать выброса 107 миллионов тонн углекислого газа благодаря решениям Schneider Electric.

Наши цели в этом отношении очень амбициозны: к 2030 году мы планируем полностью перейти на альтернативные источники энергии и достичь нулевых операционных выбросов, а к 2050 году — полностью декарбонизировать наши цепочки поставок. Что касается отходов, то по ним наша цель — "ноль отходов на полигон", то есть отправлять 100% металлических и 97% неметаллических отходов на переработку или использовать повторно в нашем производстве.

Если говорить о сокращении выбросов СО2 у наших клиентов, то мы и консалтинговые услуги оказываем в этой области, и технологические решения предлагаем. К примеру, на одном из крупных пищевых предприятий на юге России был проведен энергоаудит, в результате которого было принято решение построить энергоцентр на базе газопоршневой электростанции мощностью 2,7 МВт с паровой утилизацией.

Это позволило сократить потребление энергии и снизить выбросы CO2, а также сократить стоимость потребляемой электроэнергии в 2,5 раза. При этом срок окупаемости проекта всего 1,8 лет.