МОСКВА, 20 мар – ПРАЙМ, Елена Лыкова. В ситуации с коронавирусом, когда граждане сидят дома, ограничено потребление и страдает бизнес, фокус решения экономических проблем государств сместился с кредитно-денежной политики на налогово-бюджетную. О том, как распространение коронавируса лишь углубило проблемы глобализации мира, почему ОПЕК+ не смог отреагировать на резко ухудшившуюся ситуацию и упустил ее из-под контроля, а также о том, какие отрасли выигрывают в текущей ситуации в интервью "Прайм" рассказал руководитель направления перспективных исследований Next Generation швейцарского банка Julius Baer Карстен Менке.

- Распространение коронавируса и неспособность стран ОПЕК+ выработать совместную политику способствовали череде обвалов цены на нефть марки Brent. На ваш взгляд, как надолго могут задержаться нефтяные котировки на низком уровне?

— Двойной шок в связи с пандемией и политическими новостями создает обстановку беспрецедентно сильной неопределенности, влияние которой нефтегазовые компании и нефтедобывающие страны будут чувствоваться еще несколько лет. Мы видим больше перспектив роста цен на нефть с текущих уровней, чем их снижения, однако цены будут оставаться на низком уровне из-за спада в экономике. Главный вызов для рынка в том, что давление ощущается не только на стороне предложения в связи с расторжением соглашения ОПЕК+, но также и на стороне спроса, в связи с коронавирусом. Таким образом, существует сразу два крупных источника неопределенности для рынка, в связи с чем мы снижаем наш прогноз по котировкам нефти до 32,5 долларов США за баррель на горизонте 3-х месяцев и до 45 долларов США на горизонте 12-ти месяцев. 

- С 1 апреля снимаются ограничения по добыче нефти в странах-участницах альянса. Кроме того, заседание техкомитета ОПЕК 18 марта было отменено. Можно ли говорить о том, эра ОПЕК и управляемых цен ушла в историю? 

— Странам ОПЕК будет довольно сложно согласовать новую сделку в ближайшем будущем, поскольку в последнее время было слишком много негативных факторов, которые мешали им найти общий язык. Именно из-за этого соглашение прекратило существование. 

Что касается ОПЕК+ и ОПЕК в целом, мы считаем, что они недооценили структурные изменения, которые происходили на рынке в связи с ростом сланцевой индустрии в Соединенных Штатах. В прошлом проекты в нефтегазовом секторе требовали нескольких лет для запуска с момента планирования, а с развитием сланцевой отрасли этот процесс стал намного быстрее. С нашей точки зрения ОПЕК не смог должным образом учесть этот момент в процессе принятия решений. Первоначальным соглашением об ограничении добычи страны альянса пытались бороться со структурными негативными факторами, в то время как в прошлом они реагировали на циклические негативные факторы, например, если начинался циклический спад в спросе на нефть. Именно это им и следовало бы делать сейчас, однако они уже потратили впустую столько сил, что, вероятно, не смогли достичь согласия.

- Есть мнение, что сланцевые производители не могут работать при ценах на нефть ниже 40 долларов США за баррель. Считаете ли вы, что к настоящему времени сланцевая индустрия достаточно развита, чтобы продолжать функционировать, даже если цены на нефть упадут до 30 или 20 долларов США за баррель?

— При ценах на нефть ниже 40 долларов США за баррель сланцевой индустрии становится непросто, однако на рынке имеется столько производителей сланцевой нефти и большое число крупных нефтегазовых компаний, что некоторые из них, несомненно, смогут выжить. Несмотря на то, что некоторые производители прекратят существование, сланцевая индустрия в целом не исчезнет.

- Насколько вероятным Вам представляется апокалиптический сценарий, при котором стоимость нефти может опуститься в район 10 долларов за баррель Brent, где она была в 1998 году?

— Чтобы это произошло, необходим долгосрочный спад в глобальной экономике. Если говорить об апокалиптическом сценарии, то он подразумевает запрет на перелеты между большинством стран, запреты для людей находиться вне дома, резкий спад использования всех видов транспорта, поскольку именно эта отрасль использует больше всего нефти. 90% глобального спроса на нефть связаны с темами мобильности или транспорта, поэтому они являются важнейшими элементами. Если люди перестанут водить автомобили или летать как минимум на несколько месяцев, сценарий развития событий станет ближе к описанному в вопросе.

- Учитывая, что США уже запретили перелеты в страну из Европы, считаете ли вы это первым шагом в таком направлении?

— Сложно сказать, однако в то же время продолжают летать грузовые самолеты, продолжаются поставки по морю, а люди по-прежнему перемещаются между странами, поэтому ситуация движется в том направлении лишь частично. Возвращаясь к рынку нефти, важно помнить, что цены упали с 70 до 55 долларов США за баррель в связи с обеспокоенностью по поводу спроса из-за вспышки коронавируса, а последующее падение с 55 до 30-35 долларов США за баррель было вызвано прекращением соглашения ОПЕК+. Таким образом, большая часть падения цен является результатом шока на стороне предложения, а не снижения спроса в связи с  коронавирусом. 

- Каков Ваш прогноз по развитию ситуации в России и Саудовской Аравии? Как решение Саудовской Аравии увеличить объемы производства и продавать свою нефть по сниженной цене повлияет на рынок?

— Сложилась интересная ситуация в том смысле, что Саудовская Аравия и ключевые страны ОПЕК заранее были готовы пойти на сокращение производства, и, вероятнее всего, предполагали, что будет довольно просто убедить Россию присоединиться к этому решению. Это и стало сутью проблемы. 

Для России решение не расширять соглашение и не продлевать его было очень рациональным, поскольку в Москве поняли, что по большей мере угроза исходит от структурных изменений. Более того, благодаря свободному рублю России намного проще справиться с низкими ценами на нефть и ослаблением валюты, поскольку выручка в рублях остается в целом стабильной. 

Решение Саудовской Аравии наводнить рынок нефтью, если Россия не согласится, кажется нам продиктованным эмоциями. Это нерациональное решение, особенно в нынешней обстановке падения спроса. В настоящее время у Саудовской Аравии есть валютные резервы и национальный фонд благосостояния, однако ее валюта привязана к доллару США, и поэтому ей необходимы более высокие цены на нефть, чтобы сбалансировать бюджет. Это означает, что они будут использовать свои резервы, а они рано или поздно закончатся. По сравнению с Россией, ситуация для Саудовской Аравии выглядит намного хуже, что нельзя назвать хорошей новостью в плане перспектив безопасности на Ближнем Востоке. 

- Какие страны выигрывают в этом случае, а экономики каких стран оказываются под ударом? В целом Китаю, как импортеру "черного золота" выгодны же такие цены? Может ли случиться, что именно этот фактор и перезапустит экономику Поднебесной, а вместе с этим станет стимулом и для развития мировой экономики?

— В целом, низкие цены на нефть выгодны тем странам, которые импортируют много нефти. Сейчас это Китай, Индия, страны Западной Европы и США за исключением Техаса. Тем не менее, также следует учитывать, что мы ожидаем спада в деловом цикле, и некоторые люди могут потерять свою работу. Таким образом, они больше не будут ездить на работу, что окажет давление на спрос на нефть. Те, кто продолжит работать, конечно, выиграют от более низких цен на нефть и топливо, но вероятнее всего это  не подтолкнет глобальную экономику к росту. 

- Вы повысили прогноз по цене золота на ближайшие три месяца до 1 625 долларов США за унцию. В то же время, вы оставили наш прогноз по цене на горизонте 12 месяцев без изменений на уровне 1 600 долларов США за унцию. Почему, с вашей точки зрения, рост котировок золота ограничен? 

— Учитывая все меры, предпринимаемые для борьбы с распространением коронавируса, мы считаем, что рецессия неизбежна. Это должно оказать фундаментальную поддержку золоту больше в краткосрочной перспективе, чем в долгосрочной, потому что инвесторы продолжат искать защитные активы. Более того, вслед за недавним снижением цен, которое было вызвано быстрым ростом реальной доходности по облигациям в США, золото больше не выглядит дорогим в качестве защиты. В случае, если ситуация выйдет из-под контроля и приведет к системному финансовому кризису, золото может вырасти до исторических максимумов. 

- Какие другие защитные активы вы рассматриваете в текущей ситуации помимо золота?

— Мы внимательно следим за динамикой защитных активов, и золото остается ключевым таким активом. Казначейские облигации США являются еще одним важным защитным активом, которые даже имеют преимущество как защитный актив перед золотом, если опираться на историю. Что касается валют, то это швейцарский франк, американский доллар и японская иена. Кроме того, ситуация зависит от валюты вашей страны. Если вы являетесь российским инвестором и вашей валютой является рубль, который относится к рисковым валютам развивающихся рынков, тогда защитными активами будет большинство твердых валют – доллар США, швейцарский франк, а также евро. Для инвесторов из развивающихся рынков главный вопрос состоит в переводе большего количества средств из национальной рисковой валюты в другую валюту, которая будет менее рисковой. 

- Распространение коронавируса за пределы Китая, стремительный рост заболевших в Европе и жесткие ограничения в Италии заставили инвестбанки пересмотреть прогнозы глобального роста в сторону ухудшения. Какое будущее ждет Европу, учитывая, что и до вируса ситуация в экономике развивалась не очень хорошо?

— В настоящее время Европа стала эпицентром развития ситуации с коронавирусом, и как мы знаем, динамика роста европейской экономики была не такой уж сильной до вспышки вируса. Эпидемия застала многие экономики врасплох. Итальянская экономика находилась в плохом положении последние несколько лет, Германия испытывала давление со стороны ослабления роста в Китая. Для Европы приход вируса после прошлогодней торговой напряженности и ослабления экономики Китая стал двойным ударом. В связи с этим европейским регуляторам непросто справиться с ситуацией, однако структура мер финансового регулирования в Европе меняется, и в ней растет доля бюджетно-налогового стимулирования в дополнение к щедрой денежно-кредитной политике ЕЦБ. Поскольку правительства будут выпускать новые облигации, чтобы профинансировать свои налогово-бюджетные меры, недавнее расширение программы закупки активов определенно поможет держать под контролем доходности по облигациям. В целом, ЕЦБ следует рекомендациям современной монетарной теории, согласно которым правительства должны тратить все, что можно, для смягчения последствий шока, а задача центробанков – финансировать это по как можно более низкой стоимости. 

- Насколько правильные решения принимали другие регуляторы? Будет ли достаточно этих мер, включая снижение ставки ФРС США? Следует ли ожидать дальнейшие меры?

— Мы считаем, что регуляторы по всему миру продолжат принимать меры по поддержке экономики, причем это будут как центральные банки, так и правительства. Мы увидим сочетание кредитно-денежной и налогово-бюджетной политики. Однако вопрос состоит в том, смогут ли эти меры помочь, поскольку снижение ставки, вероятнее всего, не поможет реальной экономике в текущей ситуации. 

Снижения ставки предназначены для стабилизации ситуации на финансовых рынках, однако то, что мы видим сейчас – это ограниченная возможность потребителей потреблять. Нужно поддержать потребление, потому что люди вынуждены оставаться дома и не могут потреблять. Это является сейчас большой проблемой, наряду с угрозой для бизнесов. Если у вас есть хороший ресторан в центре Берлина, который показывал хорошие результаты, а теперь в него приходит на 80% меньше гостей, снижение ставки не поможет. В этом случае необходима гарантия, что бизнес не обанкротится. Очень важно, чтобы правительства обеспечивали гарантии, что здоровый бизнес не выйдет из строя. 

Программа закупок облигаций ЕЦБ в любом случае не помогает обычным людям и малому бизнесу в Европе, ведь большинство из них финансируются не рынками капиталов, а банками. Как правило, ставки снижают для стимулирования спроса, однако в настоящее время экономика столкнулась с шоком на стороне предложения. Каналы поставок нарушены, потому что люди не работают. Именно поэтому мы наблюдаем негативные последствия для бизнесов и им требуются гарантии от государства, которые будут намного более эффективны, чем снижение ставок, именно поэтому поддержка в виде бюджетно-налоговых мер в дополнение к монетарной политике настолько важна. Правительствам необходимо принять меры. 

- Аналитики фондового рынка уже несколько лет говорили о том, что, например, рынки акций перегреты. Теперь мы наблюдаем другую картину. Почему рынки так резко отреагировали падением?

— Фондовые рынки, несомненно, не были дешевыми до обвала, однако они не были и слишком дорогими. Вспышка вируса является обычным внешним шоком. Если бы кто-то сказал вам в начале года, что в центральных провинциях Китая появится вирус, который принесет конец фондового рынка роста, вероятнее всего, никто бы не поверил. Проблема в том, что неопределенность как в связи с силой, так и длительностью последствий вспышки вируса является очень высокой. Мы не знаем, как долго продлится эпидемия, и я считаю эти два элемента неопределенности ключевыми факторами, которые вызвали панику на финансовых рынках. 

Экономически рецессия выглядит неизбежной. Вопрос в том, будет ли это просто рецессия или мир скатится в системный кризис. Другими словами, инвесторы больше не сравнивают ситуацию только с эпидемией атипичной пневмонии в 2003 году, они сравнивают ее с финансовым кризисом 2008 года. Рецессия уже вполне учтена фондовыми рынками, именно поэтому мы ожидаем их значительного роста на горизонте 12-ти месяцев.  

- Вирус дал мощный толчок к использованию дистанционных и электронных сервисов (обучение, продажа, работа) в Китае. Станет ли заболевание катализатором развития и внедрения цифровых технологий в других странах, например, в сфере услуг и банковского обслуживания? 

— Мы полагаем, что да, особенно это касается сферы развлечений. Мы наблюдали, что стриминговые сервисы показали рост просмотров, люди больше играли в видео-игры. Они также оценят удобство заказа продуктов из дома без необходимости идти в супермаркеты. Тем не менее, в какой-то момент люди забудут про вирус и вернутся к привычному образу жизни, который вели до эпидемии.

- С учетом введения карантинов, отмены массовых мероприятий, какие другие секторы больше всего выиграют от текущей ситуации? 

Все секторы, которые зависят от массового участия людей, пострадают, включая сферы оффлайновых развлечений, туризма, авиаперелетов. Предугадать ситуацию для ритейла сложно, однако мы наблюдали, как люди закупали оптом продукты питания и туалетную бумагу, поэтому как минимум в краткосрочной перспективе эти компании будут получать больше выручки. Позитивное влияние эпидемия окажет на секторы цифровых услуг, онлайн образования, видеоигр, видеостриминга. Эти секторы как минимум получат краткосрочную поддержку и покажут результаты выше, чем рынок в целом. Неизвестно, как это скажется в более долгосрочной перспективе, когда тема вируса потеряет свою важность. 

- Как вирус повлияет на судьбу глобализации? Можно ли сказать, что глобализация стала триггером более стремительного распространения вируса?

— Несомненно, вирус распространялся быстрее благодаря сильной взаимосвязи между разными частями мира. Провинция в центре Китая является частью мировой экономики из-за переплетенных цепочек поставки. Так, китайские рабочие заняты в итальянской легкой промышленности на севере, и это также аспект глобализации. 

В определенной мере кризис коронавируса может охладить глобализацию, или как минимум заставить нас задуматься о том, как подобные риски могут повлиять на мировую экономику. Например, основа для большинства антибиотиков производится в Китае, и они поставляются в Европу через Индию. То есть, вместо того, чтобы быть полностью зависимыми от других стран и регионов в плане поставки критически важных товаров, можно задуматься о диверсификации источников. Тем не менее, пик глобализации уже в прошлом году ознаменовал торговый конфликт между США и Китаем. Его можно считать начальной точкой, поскольку внезапно США оказались на одной стороне баррикад, Китай – на другой, и они захотели пересмотреть текущее мироустройство, потому что обе страны хотят быть лидерами как в политике, так и в экономике. Эпидемия вируса может усилить эту тенденцию, которая началась еще в прошлом году. 

- Каким будет мир после коронавируса? Что изменится?

— Мы считаем, что кризис коронавируса будет краткосрочным и временным событием. Через 12 месяцев он будет намного меньше волновать людей, вполне вероятно, потому, что к тому времени появятся эффективные лекарства и вакцины. Большая часть проблемы состоит в том, что коронавирус – это новый вирус, с которым наши организмы не знакомы. Нужно надеяться, что сфера здравоохранения поддержит нас разработкой лекарств и вакцин. В то же время, возможно, мы более критически оценим наши каналы поставок, особенно в сфере здравоохранения. Тем не менее, будем надеяться, что это не изменит мир в плане роста степени протекционизма.